Советский и казахстанский актер театра и кино Владимир Толоконников скончался в ночь c субботы на воскресенье в Москве на 75-м году жизни. Об этом сообщает Государственный Академический русский театр драмы им. М. Лермонтова в Алматы, где он служил 45 лет.
Владимир Толоконников. Фото: www.globallookpress.com
По словам представителя театра, актер недавно вернулся в Москву после съемок в Геленджике. Известия сообщают, что причиной смерти стала остановка сердца.
Точная дата похорон пока уточняется. По желанию родственников актера прощание и похороны пройдут в Москве. «Интерфакс» сообщает, что похоронен Толоконников будет на Троекуровском кладбище. Отпевание пройдет в Сретенском монастыре. Для поклонников актера в Казахстане памятное прощание состоится в Алма-Ате в театре имени Лермонтова утром 17 июля.
За время творческой карьеры Владимир Толоконников сыграл десятки ролей в кино. Зрителям он прежде всего известен ролями Полиграфа Шарикова в картине Владимира Бортко «Собачье сердце» и Хоттабыча в одноименном фильме 2006 года.
Детство
Владимир Толоконников родился 25 июня 1943 года в Алма-Ате. В годы войны в Казахстан отправляли раненых солдат, подселяя их для поправки здоровья к одиноким женщинам. Один из таких солдат и стал отцом будущего артиста. Позже он исчез, не оставив даже фотографии, но мама Владимира никогда не отзывалась о нем плохо…
Мама Владимира Толоконникова работала на биокомбинате и одна воспитывала сына. Послевоенные годы были тяжелыми, голодными, денег не хватало, и Владимир, чем мог, помогал. Безусловно, каждый мальчишка ощущает потребность в отце. Вот и Володя, будучи мальчиком мечтательным, придумывал себе отца, наделяя его всевозможными положительными качествами, а затем рассказывал о нем друзьям. При этом его рассказы были столь убедительными, что ему верили!
Володя рос талантливым мальчиком. Он замечательно рисовал и даже одно время собирался поступать в художественное училище. Еще, как и многие его сверстники, мечтал стать летчиком, бредил Валерием Чкаловым, бесконечно выспрашивая у мамы, почему она не назвала его в честь этого героя. В классе Володя был настоящим лидером и любимцем, он с блеском выступал на школьных вечерах, уже тогда демонстрируя артистические задатки.
Биография
Родился в 1871 году в городе Верном Верненский округ Семиреченской области в семье титулярного советника Василия Колокольникова, занимавшего должность журналиста Тюменского приказа о ссыльных.
Окончил Тюменское реальное училище. Обучался в Санкт-Петербургском лесном институте в качестве вольнослушателя, но был исключён из него за участие в студенческих беспорядках в марте 1890 года. 4 апреля 1890 года из Санкт-Петербурга выехал в Тюмень, где проживал за речкой Тюменкой в доме Рыбиной.
В 1890 году за ним был установлен негласный надзор полиции и 6 сентября надзор был снят. Ни в чём предосудительном в политическом отношении замечен не был.
Весной 1891 года подал прошение о восстановлении его в лесном институте и после проверки благонадёжности был восстановлен[1].
Служил в тюменском самоуправлении десятником по устройству мостов и мостовых.
Работал статистиком по обследованию Ялуторовского уезда. Служил по лесному ведомству в Ялуторовском, Курганском, Тюменском, Тобольском и Тарском уездах Тобольской губернии.
Преподавал в Курганской лесной школе за 2500 рублей в год. Был действительным членом Тобольского губернского музея.
В 1897—1899 годах был действительным членом I отдела Тобольского Императорского Московского общества сельского хозяйства, где был выбран в комиссии по вопросу о воспособлении местной кустарной промышленности и по вопросу об устройстве библиотеки отдела.[2]
В 1900 году за ним был вновь установлен негласный надзор полиции за принадлежность к существовавшему в городе Тюмени кружку вредного направления. Надзор был снят в 1901 году.
В 1901—1905 годах был казначеем Тобольского губернского музея.[3]
В 1903 году председатель исполнительной комиссии по устройству народных чтений Тобольскому уездному комитету попечительства о народной трезвости.
В 1904 году стал секретарём, а затем членом Комитета по оказанию помощи семейств чинов запаса, призванных в действующую армию от Тобольской губернии во время Русско-Японской войны.[4] Для этого комитета пожертвовал 4 рубля 84 копейки.[5]
В 1904 году член исполнительной комиссии по устройству народных чтений и заведующий народной библиотекой Тобольского уездного комитета попечительства о народной трезвости.[6]
В 1904 году пожертвовал 2 рубля в первый день Святой Пасхи в пользу Александровского детского приюта и Попечительного о бедных общества.[7]
В 1906 году за участие в революционном движении отбывал наказание. Позже требовал о полной амнистии всех политических преступников.
Разъезжая в уезде по делам службы перед населением не высказывал ни каких противоправительственных идей… Я убедился, что он сторонник партии социал демократической… Человек он по видимому мало общительный, в его квартире никогда не замечалось, чтобы собирались его знакомые.
— Из секретного донесения Тобольскому губернатору от Тарского уездного исправника. 27 января 1906 года
В 1906 году работал лесным ревизором VII района в городе Таре в Министерстве земледелия и государственного имущества.
В 1907 году в городе Таре был председателем Тарского сельско-хозяйственного общества и действительным членом по избранию Тобольского губернского статистического комитета от города Тары.
16 января 1907 года выступает с докладом в Государственной Думе об экономическом положении Дальнего Востока.
В понедельник 12 февраля 1907 года в помещении Тобольского окружного суда происходили выборы членов Государственной Думы и в губернских выборах от городов Тобольской губернии из города Тары победил с большинством голосов (34 голоса).[8] По другим данным 35 голосов.[9] Избран в депутаты как беспартийный прогрессист, примыкающий к программе народно-социалистической партии. Народный социалист прогрессивных взглядов. Работал в финансовой комиссии.
21 мая 1907 года выступил в думе с особым мнением об установлении временных подесятинных окладов государственного поземельного налога для земель в Туркестанском крае.
Постоянно вёл переписку с избирателями (о переселенцах Кустанайского уезда и продаже земельного надела, о размере пахотной земли и прочем).
Был одним из инициаторов создания Сибирской парламентской группы в Государственной Думе. По поводу образования группы сказал:
Есть течение образовать в Петербурге организационное бюро особой… сибирской партии, которая имела бы разветвления в Сибири, где, в конце концов, и должен быть комитет общесибирской партии
Стал членом Сибирской парламентской группы, где был избран секретарём-казначеем. Сотрудничал с изданием «Сибирские вопросы», выходящим в Томске. Написал труды по описанию жизни башкир, о горных заводах Уральского хребта.
По гражданскому ведомству имел чин коллежского асессора.
Дальнейшая судьба неизвестна.
Упорство
До армии Владимир Толоконников успел поработать в молодежной студии Ю. Б. Померанцева на телевидении и даже попасть во вспомогательный состав республиканского академического драмтеатра театра им. Лермонтова. Периодически он появлялся на сцене в массовках. Одновременно с этим юноша начал штурмовать столичные театральные училища. Три года! И все безуспешно. И вроде бы он нравился приемным комиссиям, но почему-то не брали, советуя приехать на следующий год…
Затем была служба в армии, в Германии, в ракетных войсках, о которой Владимир Алексеевич вспоминает с благодарностью. Он считает, что прошел хорошую школу мужества, научившись терпению и дисциплине. В армии, помимо боевой подготовки, Владимир занимался и самодеятельностью, готовя концерты и пародируя начальников-офицеров.
Закончив службу, Владимир Толоконников вновь отправился в Москву. Подал документы во ВГИК и вновь не прошел. На этот раз ему объяснили, что у него слишком специфическая внешность, и есть опасность остаться актером одной роли…
Разочарование было сильное, но Владимир уже не видел себя в другой ипостаси, нежели актером. Он отправился в Куйбышев и устроился там в местный ТЮЗ. Проработав один сезон и сыграв более десяти ролей, Владимир Толоконников затем все же поступил в театральное училище, только не в одно из столичных, а в Ярославское. Впрочем, впоследствии об этом он никогда не жалел.
Театр
Первой большой ролью актера на сцене театра им. Лермонтова стал Леший в «Василисе Прекрасной» (позже Толоконников играл в этом спектакле еще и Старика). И хотя роль была отрицательной, но как нравился этот персонаж детям!
Затем были роли Кардинала Вулси в «Королевских играх» Григория Горина, Луки в «На дне» Максима Горького, Сэлздон Моубрей и Грабитель в спектакле «Шум за сценой» М.Фрейна. Толоконников не всегда появлялся на сцене в главных ролях, в тех же «Уроках французского» он играл роль второго плана пастора Жозефа. Но зрители шли на спектакль именно в надежде увидеть своего любимого артиста.
В числе наиболее удачных театральных работ Владимира Толоконникова — Квазимодо из спектакля «Собор Парижской Богоматери». Вот как о его работе отзывались критики: «Актер не боится быть некрасивым, потому что понимает: главное — не внешнее, главное — то, что в душе. Вот он трогательно приносит цыганочке Эсмеральде цветы, влюбленный, заботится о ней, и цыганочка в минуту страшного отчаянья зовет именно его, чувствуя рядом доброе сердце…»
Литература
- Доклад депутата В. В. Колокольникова финансовой подкомиссии Государственной Думы о порто-франко в Приамурье // «Сибирские вопросы»: периодический сборник. № 13. 10 июня 1907 год. Томск.
- Колокольников В. В. // Члены Государственной думы: портреты и биографии. Второй созыв 1907—1912 годы. Составил М. М. Боиович. Типография товарищества И. Д. Сытина. Москва. 1907.
- Колокольников Владимир Васильевич // Государственная дума Российской империи: 1906—1917. Б. Ю. Иванов, А. А. Комзолова, И. С. Ряховская. РОССПЭН. Москва. 2008.
- Особые мнения депутата В. В. Колокольникова // «Сибирские вопросы»: периодический сборник. № 12. 3 июня 1907 год. Томск.
- Родионов И. В. Краткие биографии сибирских депутатов: Колокольников В. В. // «Сибирские вопросы»: периодический сборник. № 11. 27 мая 1907 год. Томск.
- Родионов Ю. П. Сибирские депутаты во II Государственной Думе: Колокольников В. В. // По страницам российской истории. Омск. 1996.
Шариков
Дебют актера на экране состоялся уже в зрелом возрасте, а «открыл» Толоконникова массовому зрителю Владимир Бортко. Режиссер долго не мог определиться с кандидатурой на роль Шарикова в экранизации булгаковского «Собачьего сердца». Бортко неловко признаваться, но он, выбирая актера, попросил принести фотографии самых некрасивых. «Было сказано: найдите мне, пожалуйста, людей, которые похожи на собак», — вспоминает режиссер. Ему принесли фотографии восьми актеров, среди которых были знаменитые Николай Караченцов, Алексей Жарков. Самым последним было фото никому неизвестного алма-атинского актера Владимира Толоконникова, предложенное ассистенткой режиссера Галиной Гальцевой. Он и Жарков оказались отобранными Бортко для финальных проб. На пробах Толоконников и покорил режиссера. Владимир Бортко вспоминает: «Толоконников убил меня совершенно. На пробе он разыгрывал сцену с водкой: «Желаю, чтобы все!». Он так убедительно гмыкнул, хэкнул, так удивительно пропутешествовал глоток по его шее, так хищно дернулся кадык, что я утвердил его немедленно».
По странному совпадению судьбы как раз в это же время Толоконникова утвердили на роль Шарикова в его родном Республиканском академическом театре русской драмы имени Лермонтова. На сцене эту роль Толоконников сыграл не менее блистательно, чем в кино, но совсем по-другому. Актер сокрушается, что тот спектакль в свое время не сняли на пленку. Зрителям было бы интересно сравнить эти две работы…
Ссылки
-
II созыв Алексеев • Байдаков • В. В. Колокольников • Скалозубов III созыв Дзюбинский • Молодцов • Скалозубов IV созыв Дзюбинский • Рысев • Суханов
И слава, и клеймо…
Правда, всенародная популярность долгое время была весьма оригинальной. К Владимиру Толоконникову нередко подходили на улице за автографом. «А вы хоть фамилию мою знаете?» — спрашивал актер и получал ответ: «Знаю – Шариков». Нередко ему доводилось слышать на улице возгласы: «Смотри, Шарик идет!», что тоже не доставляло удовольствия. Ну уж совсем раздражало и раздражает актера, когда его, сыгравшего после Шарикова на киноэкране уже не один десяток ролей, журналисты продолжают расспрашивать про «Собачье сердце».
Впрочем, такова судьба не одного Владимира Толоконникова. Александр Демьяненко, например, так и остался в памяти зрителей Шуриком, а Вячеслав Тихонов Штирлицем. А вот Толоконникову достался Шариков. Актер понимает, что сняться в произведении такого мастера как Михаил Булгаков — это счастье, просто обидно, что о других его работах говорят мало. А ведь многие этого достойны…
Примечания
- Дело об учреждении негласного надзора полиции за сыном титулярного советника В. Колокольниковым (ГА в городе Тобольске ф.и152, оп.13, д.15)
- Труды 1-го Тобольского отдела Императорского Московского общества сельского хозяйства. Книга 1. 1897 год. Типография епархиального братства. Тобольск. 1898
- Справочная книжка по маслоделию для Западной Сибири. Паровая типо-литография П. И. Макушина. Томск. 1901
- Тобольские губернские ведомости. № 11. 16 марта 1904 года. Тобольск
- Тобольские губернские ведомости. № 43. 19 октября 1904 года. Тобольск
- Отчет по Тобольскому попечительству о народной трезвости за 1903 год. Тобольск. 1904
- Тобольские губернские ведомости. № 14. 6 апреля 1904 года. Тобольск
- Тобольские губернские ведомости. № 8. 20 февраля 1907 года. Тобольск
- Тобольские епархиальные ведомости. № 5. 1 марта 1907 год. Тобольск
90-е годы
Как-то без особого шума на экранах прошла блистательная трагикомедия Николая Досталя «Облако-рай» (1990), собравшая на кинофестивалях кучу наград. Владимир Толоконников там бесподобно сыграл Филомеева. В 1993 году актер снялся в комедии «Мечты идиота» (по знаменитому произведению Ильфа и Петрова «Золотой теленок»). Фильм получился неудачным, но даже в самых разгромных статьях отмечали отличную игру Толоконникова в роли Адама Козлевича. Эта роль дорога и самому актеру.
У себя на родине Владимир Толоконников стал культовой фигурой после первого казахского сериала «Перекресток», вышедшего на экраны в середине 90-х — актер сыграл там механика Пашу. Стоит отметить и работы Толоконникова в фильмах «Небо в алмазах», «Шанхай», «Тот, кто нежнее».
Телепроекты
Еще один телепроект Владимира Толоконникова – юмористическая программа «Толобайки». В какой-то мере это – аналог российского «Городка». Вместе с Геннадием Балаевым они разыгрывают на экране различные байки, анекдоты. Толоконников сам подбирает костюмы ко всем сценам, сочиняет сюжеты… Программа не один год с успехом идет на казахстанском канале КТК. Одно время она демонстрировалась в России, где также нашла своих поклонников.
Новый век
В 2005 году актер снялся в продолжении картины Николая Досталя «Облако-рай» — «Коля – перекати поле», сыграв все того же Филомеева. Колоритный, запоминающийся персонаж! Его фразы из фильма, такие как «Земля-то круглая, да жизнь плоская», стали крылатыми.
Не прошел мимо внимания зрителей и фильм Петра Точилина «Хоттабыч», где Владимир Толоконников сыграл главную роль. Поначалу продюсер картины относился к кандидатуре Толоконникова скептически, — какой из него Хоттабыч. И сдался только тогда, когда Точилин, взяв фотографию Владимира Алексеевича, пририсовал к нему в фотошопе бороду. Толоконников, создавая образ, старался абстрагироваться от всем известного образа 1956 года. Его Хоттабыч получился совсем другим. «Мой Хоттабыч, выдавил из себя раба, ему надоело много лет исполнять чужую волю. Он, получается, герой… А потом опять попадает в кувшин. И уже оттуда — в Интернет», — рассказывает о своем персонаже Владимир Алексеевич…
Недостатка в предложениях сниматься актер не испытывает. Да, некоторые роли ему так и не удалось сыграть. Вот, например, Воланда в «Мастере и Маргарите» — он чувствует, что эта роль у него бы получилась. Что ж, приходится играть то, что предлагают. Среди последних работ актера: безногий инвалид Николай Трофимович в мистической драме Владимира Фатьянова «Правосудие волков», директор склада Александр Леонидович Казаков в криминальной мелодраме Радды Новиковой «Захватчики».
Отрывок, характеризующий Колокольников, Владимир Васильевич
Генерал, за которым скакал Пьер, спустившись под гору, круто повернул влево, и Пьер, потеряв его из вида, вскакал в ряды пехотных солдат, шедших впереди его. Он пытался выехать из них то вправо, то влево; но везде были солдаты, с одинаково озабоченными лицами, занятыми каким то невидным, но, очевидно, важным делом. Все с одинаково недовольно вопросительным взглядом смотрели на этого толстого человека в белой шляпе, неизвестно для чего топчущего их своею лошадью. – Чего ездит посерёд батальона! – крикнул на него один. Другой толконул прикладом его лошадь, и Пьер, прижавшись к луке и едва удерживая шарахнувшуюся лошадь, выскакал вперед солдат, где было просторнее. Впереди его был мост, а у моста, стреляя, стояли другие солдаты. Пьер подъехал к ним. Сам того не зная, Пьер заехал к мосту через Колочу, который был между Горками и Бородиным и который в первом действии сражения (заняв Бородино) атаковали французы. Пьер видел, что впереди его был мост и что с обеих сторон моста и на лугу, в тех рядах лежащего сена, которые он заметил вчера, в дыму что то делали солдаты; но, несмотря на неумолкающую стрельбу, происходившую в этом месте, он никак не думал, что тут то и было поле сражения. Он не слыхал звуков пуль, визжавших со всех сторон, и снарядов, перелетавших через него, не видал неприятеля, бывшего на той стороне реки, и долго не видал убитых и раненых, хотя многие падали недалеко от него. С улыбкой, не сходившей с его лица, он оглядывался вокруг себя. – Что ездит этот перед линией? – опять крикнул на него кто то. – Влево, вправо возьми, – кричали ему. Пьер взял вправо и неожиданно съехался с знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно, сбираясь тоже крикнуть на него, но, узнав его, кивнул ему головой. – Вы как тут? – проговорил он и поскакал дальше. Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом. – Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он. – Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру. – Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете? – Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше. – Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет. – Неужели? – спросил Пьер. – Это где же? – Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете? – Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал. Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его. – Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант. – Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер. – Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем]. Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору. – Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану. – Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему. Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать. – Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно? – Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами. Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку. Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции. Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов. В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении. Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения. Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом. В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление. Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него. Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру. – Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя. Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой. Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя. – И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы. – А ты разве боишься? – спросил Пьер. – А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь. Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их. – Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин! – По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником. Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
